И малое станет большим, и большое – малым - Дана Гельдэ

В прочитанных мною романах отношения между мужчиной и женщиной представляются сложными, жертвенными и мучительными, где влюбленные всячески терзают себя, идут на всякие муки и ухищрения ради своих любимых, страдают, некоторые из них недолго наслаждаются счастьем, а потом и вовсе умирают… После нашего расставания я так и считала, что могу умереть без него, сходила по любимому с ума, не спала ночами, рыдала. Но, теперь я прозрела, устала страдать и выросла. Мои мысли холодно раскладывались по полкам в моей голове.

Махмуд держал меня за руки и смотрел в глаза, пытаясь понять: люблю ли его я, как прежде, какое решение принимаю в этот момент, откажу вновь или поеду с ним. Во время этих раздумий, он нащупал обручальное кольцо на моем безымянном пальце. Увидев в его глазах удивление, я испуганно освободила свои руки и сказала: «Махмуд, я всегда тебя любила и ждала, но месяц назад вышла замуж, и теперь не могу предать мужа, прости!»

Совесть и разум победили любовь и сердце. В результате этой борьбы внутри меня стало пусто и холодно. Из-за хлынувших слез, которые уже теперь было не удержать, я не увидела ни глаз его, ни лица, лишь только то, как он понуро опустил голову. Не поднимая которую, он тихо, с грустью в голосе, спросил: «А ты думаешь, что эта встреча случайна? Может быть кто-то там, наверху, хочет, чтобы мы исправили ошибку, были вместе и обрели свое счастье?» Мне показалось, что он тоже плакал.

Больших душевных мук стоило принятие этого решения, от которого сердце рвалось на куски. Уходила от него, не оглядываясь, и не видя перед собой пути. Туманная пелена моих слез поглощала всё вокруг: аэропорт, людей и мою самую большую любовь.

Однажды, после одной из ссор с мужем, я рассказала Тамаре о своей первой любви, об этой нечаянной встрече, о том, что принесла в жертву, оставшись с тем, кто меня не оценил.

Конечно, потом я пожалела о сказанном… В самой неприглядной форме родственница мужа исказила эту историю, сдобрив ее своими грязными домыслами. Будто по старинной русской традиции, она «мазала густым черным дегтем ворота» порочной женщины, выставив меня такой перед всей деревней.

Снова стук колес, до боли родной с детства и юности, он откликался в моем сердце взволнованным сердцебиением. Школьниками мы много путешествовали по Советскому Союзу. В институте нам была предоставлена возможность посетить Азию, на четвертом курсе я поехала на практику по маршруту: «Оренбург – Алма-ата – Фрунзе – Пржевальск», перед поездкой по этому маршруту к нам пришел человек из КГБ, который инструктировал нас перед дальним путешествием. Мы жили в области, которая в советское время была стратегически важным регионом, там находились оборонные предприятия, ракетные точки, поэтому нас нужно было научить «держать рот на замке». И Алма – Ата, и Фрунзе были городами-столицами, куда приезжали иностранцы и к встрече с ними нас готовили «ответственные работники». Выслушав вполуха, одетого в строгий костюм дяденьку, «приняв к сведению» все, что он сказал, мы побежали собирать чемоданы.

КГБист знал, что такие встречи возможны и она состоялась в Алма-Ате. Я хотела съездить к родственникам в пригородный поселок под названием ГРЭС, автовокзал находился недалеко от ЦУМа, а я не могла пройти мимо него и зашла побродить по нему просто так. Глазея на прилавки, я не заметила идущего мне навстречу человека и воткнулась ему в живот. Это было странно, в нашем степном краю таких высоких людей очень мало, даже я со своим ростом метр семьдесят считалась там высокой. Когда я подняла голову, на меня смотрел симпатичный смуглый парень с ослепительной белозубой улыбкой. «Сейчас начнет вербовать» – мелькнула догадка, подсказанная КГБшником, и я сорвалась с места и пошла ускоренным шагом от него. Он шел не спеша рядом со мной и улыбался. Я прибавила шаг, чтобы от него оторваться, но не получалось. Я уже почти выбежала из ЦУМа и помчалась к переговорному пункту напротив и села на лавку. Он присел рядом и продолжал улыбаться. «Что Вам от меня нужно?» – спросила я. «Вы мне понравились и я хочу познакомиться. Как Вас зовут?» – спросил он. «Дана. А Вас?» – ответила вопросом я. «Меня зовут Карлос Перес Эррера» – ответил он. «Перес это отчество?» – поинтересовалась я. «Нет, у нас две фамилии. Перес – фамилия отца, Эррера – фамилия матери» – ответил он мне. «Откуда ты и что ты делаешь в Алма-Ате?» – спросила я. «Я приехал из кубинского города Санта-Клара, учусь здесь в политехническом институте, хочу стать гидрогеологом. А ты?» – спросил Карлос. «Кубинцы – наши друзья» – подумала я и рассказала ему, что учусь в Оренбурге, а сейчас приехала на практику. Мы с Карлосом стали друзьями, он писал мне в Оренбург письма об Алма-Ате, о своей студенческой жизни, о своих планах.

Многое в моей жизни, удивительным образом, пересекалось с историей моей семьи. Алма-Ата (тогда он был Верным) – это город, в котором училась моя бабушка Кукен. Город Пржевальск назван в честь доброго знакомого моего прадеда, Николая Михайловича Пржевальского.

Я стояла у его могилы и думала о том, что этот ученый когда-то проходил с экспедицией по нашим степям и познакомился с моим прапрадедом Беркимбаем Бутбаевым, зажиточным баем. Узнав, что по его землям проходит с экспедицией известный исследователь, он пригласил его и коллег в свой дом и потчевал их у себя. В то время великий русский путешественник, географ и исследователь Центральной Азии Николай Пржевальский ехал в Ташкент через Оренбург. До нынешней Кызылорды в течение 22 дней посреди зимы вызвался сопровождать его сын Беркимбая, мой прадед – Дербисалы Беркимбаев, он был тогда еще юнцом. В своем письме генерал-губернатору Оренбурга Н. Крыжановскому Пржевальский хвалил молодого казахского парня. За эти и другие заслуги ему вскоре вручили орден Станислава III степени. Когда он стал руководить нынешней восточной частью Оренбургской области, Орским уездом (в то время все эти земли были казахскими!). В своем доме ему довелось принимать молодого цесаревича Николая II, который отправился изучать территории империи. Сотни метров цесаревич ехал в голой и кажущейся безлюдной степи по персидским коврам, которые расстелили будущему царю, чтобы показать, как живут казахи. Николай II был удивлен такой встрече, он подружился с молодым казахским баем и частенько приглашал его к себе, когда стал царем. В знак этой дружбы и уважения, Дербысалы получил в подарок от Николая II его перстень, который носил с гордостью. Согласно казахской пословице, «малое становилось большим» – возмужал и вырос в глазах народа молодой бай, к 60 годам у него получился внушительный список орденов, медалей, ценных подарков и благодарностей, а в 1876 году ему было присвоено звание «Почетный дворянин Российской империи». Не стало деда Дербисалы. Вскоре началась революция и наступил для его потомков период, которому подошла вторая часть пословицы, «большое стало малым», ушли «по этапу» в Сибирь и сгинули по дороге его дети и внуки, лишившись крова, огромного состояния. Его мавзолей, покрытый сусальным золотом изнутри и расписанный сюжетами из казахских былин, был снесен с лица земли, чтобы ничто не напоминало новым людям, приходившим к власти, об этом человеке. Его табун из 300 элитных породистых лошадей, которых он с любовью разводил, стал обычным советским конезаводом. От большой, богатой и счастливой семьи осталось две девочки, которые не могли быть продолжателями славного рода, и на них он прекратился.

Моя бабушка никогда не рассказывала нам о своей семье, о ней я знаю с того момента, когда они с сестрой в голодные годы оказались в Алма – ате, и ее грамотную девочку взяли на курсы женсовета, где было общежитие и платили стипендию, на которую она могла кормить свою сестренку Райсу.

Будучи одной из лучших студенток, она вернулась в Оренбург, где на рабфаке получила профессию счетовода-бухгалтера. До этого Кукен сестренку не бросала, но в Оренбурге, с соседками по общежитию ей повезло меньше. Они возмущались из-за проживания в их комнате Райсы, считая ее «лишним ртом», и старшая сестра вынуждена была отдать младшую на какое-то время в детский дом. На рабфаке она прилежно училась, была активной студенткой и в составе лучших студентов была делегирована в Москву, где встречалась с М. И. Калининым. После окончания учебы они поехали по распределению в села области.

Так, моя бабушка оказалась в том же селе, куда был направлен другой счетовод, тоже рабфаковец, мой дедушка. Кукен поселили в семью Батыргалиевых, которые приняли ее, как родную дочь. У казахов в то время не принято было открыто ухаживать за девушкой, только знаками, или во время коротких случайных встреч, парень мог признаться в своих чувствах. Таких ухажеров у нее было двое, причем, один был кудрявый красавец, а второй парень всегда ходил в лисьей шапке, или тюбетейке. Местные девушки подружились с девушкой – счетоводом, и замечали взгляды «женихов» Кукен, одна из них шепнула бабушке, чтобы выбирала кудрявого Нурахмета, он умный и красивый, но моя бабушка только улыбнулась ей.